Как полиция прозевала грандиозный взрыв на даче премьер-министра
Приехав в Петербург, новоиспеченный министр внутренних дел Петр Столыпин вместе с семьей поселился на казенной даче. Как правило, министры жили на островах. Скажем, Столыпин — на Аптекарском, а министр финансов Владимир Коковцов — на Елагином.
«Дача эта двухэтажная, деревянная, вместительная и скорее уютная, произвела на меня сразу впечатление тюрьмы», — вспоминает Мария Бок, дочь Столыпина. К даче прилегал большой сад, но он «был окружен высоким и глухим деревянным забором».
Мария явно привередничает. Конечно, по сравнению со столыпинским имением Колноберже, где она провела детство, дача за забором могла показаться тюрьмой. Но по тем временам житье было привольное. Хоть по саду можно погулять.
Предыдущий министр внутренних дел Петр Дурново из-за угрозы теракта неделями сидел взаперти в своем петербургском доме. Не мог поехать ни в театр, ни к дамам, до которых Петр Николаевич был большой охотник.
Столыпин тоже имел все основания опасаться за свою жизнь. В июне 1906 года на него начала охоту боевая группа эсеров-максималистов во главе с Михаилом Соколовым по кличке Медведь.
Боевики обзавелись конспиративными квартирами, оборудовали мастерские по изготовлению бомб, купили лошадей и даже два автомобиля.
Впрочем, и власть не дремала. Полиция накрыла склад оружия и склад бомб, арестовала 13 максималистов. И решила, что дело сделано. Максималисты обезврежены. Или, по крайней мере, обезглавлены.
Беда в том, что каждая полицейская структура в Петербурге работала на себя. Каждой хотелось выслужиться.
Директор Департамента полиции Максимилиан Трусевич и начальник Петербургского охранного отделения Александр Герасимов не ладили. Каждый имел своих агентов и держался за них. Но у Герасимова был суперагент — Евно Азеф. У Трусевича такого не было.
Зато у Герасимова не было своего человека в среде максималистов. А у Трусевича появился.
В Киеве арестовали максималиста Соломона Рысса. И он согласился работать на полицию. Дальше идет совсем скверная история. Полиция не могла просто отпустить Рысса. Тогда революционеры заподозрят неладное. Рыссу нужно устроить побег. Причем правдоподобный.
Побег ему устроили. А полицейского и жандарма, которые его охраняли, отдали под суд. Ни в чем не виноватые сотрудники оказались на каторге, зато революционеры увидели: все чисто, парню действительно удалось бежать.
Рысс приехал в Петербург, где с ним стал работать Трусевич. Соломон Рысс пел песни не хуже библейского царя Соломона. Дескать, он знает всех главарей максималистов, их планы и обо всем вовремя доложит. Для порядка он кое-кого сдал.
Трусевич верил Рыссу. И был уверен, что держит максималистов на крючке. Все, мол, под контролем.
Трусевич успокоился сам и успокаивал Герасимова: в июле проведены аресты, завербован ценнейший агент — беспокоиться не о чем.
Но Рысс никаких тайн и планов максималистов не знал. Он честно признался Медведю, что завербовался. Но как бы понарошку, в интересах революции. Медведь поверил, но на всякий случай до серьезных дел его не допускал. К тому же Рысс, видимо, вел двойную игру.
Тем временем оставшиеся на свободе максималисты собрались в Финляндии. Думали, как убить Столыпина. И решили: взорвать дачу. Просто сровнять ее с землей.
Понятно, что погибнет куча людей. По словам максималистки Наталии Климовой, были «мучительные переживания». Но революционная целесообразность, как всегда, взяла верх.
12 августа 1906 года была суббота. Столыпин вел прием посетителей. В четвертом часу к даче подошли три человека. Двое в форме жандармских ротмистров и один в штатском.
«Жандармские офицеры» потребовали пустить их внутрь. Но швейцар забеспокоился. «Жандармы» почему-то прижимали портфели к груди.
Забеспокоился и начальник охраны Столыпина генерал Замятин. «Жандармы» были без шпор и в зимних головных уборах.
Замятин и двое агентов охранки кинулись на непрошеных гостей. Те бросили портфели на землю. В каждом находилась плоская бомба в 6 кг.
Раздался чудовищный взрыв. Он был такой силы, что в фабричном здании на другом берегу Невы не осталось ни одного целого стекла.
«Мне случалось видеть много ужасного в жизни, — писал корреспондент газеты «Россия», — пожары, землетрясения, войну, но я никогда не видел ничего более ужасного, как последствия взрыва дачи премьер-министра».
Было от чего ужаснуться. «На дорожках, на газоне, повсюду лежали раненые, мертвые тела и части тел: тут нога, тут чей-то палец, там ухо», — вспоминает дочь Столыпина.
При взрыве погибли 27 человек. 33 были тяжело ранены, многие из них умерли в больницах. 14-летняя дочь Столыпина на всю жизнь осталась инвалидом. Ранения получил и трехлетний сын премьера.
«Я вполне удовлетворен, — заявил через несколько дней Соколов-Медведь. — Эти «человеческие жизни»? Свора охранников, их стоило перестрелять каждого в отдельности».
Помимо «своры охранников», в числе погибших — обслуга премьера и посетители — крестьянка с малолетним сыном, харьковский мещанин, «неизвестная женщина на 8 месяце беременности» (так в протоколе) и т. д.
Часть дачи совсем разнесло взрывом. В доме пострадали все помещения. Кроме одного — кабинета Столыпина. Там только подбросило чернильницу. Столыпин перепачкал лицо в чернилах. В остальном — ни одной царапины.
Премьер-министр проявил в эти дни необычайное мужество. Врачи решали, будут ли ампутировать ноги его дочери, а он продолжал заниматься делами, сохраняя полное хладнокровие.
До 12 августа коллеги-министры смотрели на Столыпина слегка покровительственно. Даже чуть-чуть иронически. Молодой провинциал, выскочка…
После покушения, по словам министра финансов Коковцова, отношение «резко изменилось, он разом приобрел большой моральный авторитет». «Столыпин как-то сразу вырос и стал всеми признанным хозяином положения».
В ответ на теракт правительство ввело пресловутые военно-полевые суды. Первыми их жертвами стали как раз максималисты. Честно говоря, им трудно посочувствовать.
После 12 августа за максималистов решили взяться всерьез. И снова всплыла фигура Рысса. Он предупредил полицию о готовящейся экспроприации. Боевиков решили взять на месте преступления, но в итоге упустили. Вместе с деньгами.
Экспроприация в Фонарном переулке обогатила максималистов на 400 тысяч рублей. Правда, они им не помогли. Никто не знает, куда делись эти деньги. Говорили, что часть из них присвоила себе какая-то Адель Каган, часть сожгли в квартире, куда ломились жандармы.
А Соломон Рысс окончательно переметнулся на сторону революционеров и закончил жизнь на виселице.
С этими агентами вообще все сложно. Без них правительство не могло справиться с террористами. В то же время агенты никогда не отличались надежностью. Дурной способ борьбы с революцией давал результат, но частенько давал и сбои.
Один из таких сбоев случился 1 сентября 1911 года, когда агент охранки Богров убил премьер-министра Столыпина. История, начавшаяся на Аптекарском острове, закончилась в киевском театре.
Автор текста: Глеб Сташков
Ставьте лайки, подписывайтесь на канал и приобретайте архивные номера «Тайного советника» —https://history1.ru/archive
Не забывайте делиться материалами в соцсетях, если они вам понравились :)