— Маша, впусти меня! — колотил в дверь мужчина лет пятидесяти. — Произошла чудовищная ошибка. Ты не так все поняла!
— Вранье от начала до конца, — отрезала Мария Витальевна. — Хватит этого цирка!
***
Пискнул сканер. Мария Витальевна со скучающим видом протянула руку, не глядя на покупателя.
— Карта магазина есть? — спросила она блеклым голосом, продолжая пялиться в монитор.
— Да, вот, пожалуйста, — мужской баритон звучал как-то неуместно бодро.
Мария Витальевна цокнула языком, сканируя карту. Очередной .... с хорошим настроением. Ненавидела таких. Сама не знала за что, но прямо презирала этих живчиков.
— Семьсот двадцать рублей восемьдесят копеек, — процедила она сквозь зубы.
Покупатель, высокий мужик с обветренным лицом, начал копаться в кошельке, перебирая мелочь. Мария Витальевна картинно вздохнула и снова цокнула языком.
— Может, карточкой расплатитесь? В следующий раз, — она подчеркнула голосом последние два слова, — готовьте деньги заранее. Тут вам не паперть, люди в очереди ждут.
Мужчина поднял голову, и вместо ожидаемого раздражения Мария Витальевна увидела широкую улыбку.
— Извините, сейчас, — он продолжал улыбаться. — Вот держите, без сдачи.
Их пальцы соприкоснулись, и Мария Витальевна вдруг смутилась, как молодая девчонка. Что за черт? Отдернула руку, будто обожглась.
— Спасибо за покупку, — буркнула она, протягивая чек.
— А знаете, — мужчина не спешил уходить, — вы очень... Огненная женщина! Никогда таких не встречал.
Мария Витальевна чуть не поперхнулась. Она подняла глаза и теперь по-настоящему посмотрела на него. Лет пятьдесят, трудовая мозолистая ладонь, симпатичное лицо с морщинками вокруг глаз, явно рабочий.
— Давайте встретимся? — предложил он прямо, без экивоков. — Меня Василий зовут.
— Что?! — Мария Витальевна ощутила, как внутри вскипает злость. — Молодой человек, вы что, совсем обалдели? Я на работе! И вообще... Занята.
Она захлопнула кассу, включила табло «Закрыто» и, не оглядываясь, пошла в подсобку, чувствуя, как горят щеки. Бред какой-то. С чего этот мужик решил, что может вот так запросто...
А где-то в глубине души шевельнулось забытое чувство, которое она тут же придавила, как таракана. Никаких больше мужчин.
В кассовом закутке супермаркета «Ромашка» царил особый аромат – запах засахарившихся скидочных конфет, твердых как камень, слежавшихся купюр и давно начатого крема для рук. Здесь, за своим четвертым кассовым аппаратом, Мария Витальевна провела последние пятнадцать лет. Но в руководители так и не выбилась, не с ее характером.
Она приходила на работу к половине девятого утра, надевала шуршащий синий фартук с логотипом, поправляла бейджик, смахивала невидимые пылинки с кассового аппарата и ровно в девять принимала первого покупателя. Всегда с одним и тем же кислым выражением лица, словно ее с утра заставили хлебнуть уксуса.
Коллеги ее боялись, покупатели старались обходить четвертую кассу стороной, а начальство терпело только потому, что она ни разу не опоздала и знала систему скидок лучше любого компьютера.
После работы – квартира, в которой она жила совершенно одна, если не считать вечно линяющего кота Барсика. Был еще телевизор на кухне, единственный собеседник, не требующий ответной реакции. Жизнь текла размеренно и предсказуемо. До сегодняшнего дня.
Следующие три недели Василий приходил в магазин почти каждый день. Иногда покупал какую-то мелочь, порой просто останавливался поболтать. Мария Витальевна сначала злилась, потом недоумевала, а позже... Стала ждать.
— Добрый день, солнышко! — он появился у кассы, держа за спиной что-то подозрительное.
— Ну вот только не надо этих... — она махнула рукой, но губы сами предательски поползли вверх.
— Каких таких этих? — Василий изобразил непонимание, а потом вытащил из-за спины растрепанный букетик полевых цветов. — Это вам, такие же яркие, как женщина за этой кассой.
— Да ну вас, — буркнула Мария Витальевна, но цветы взяла и даже принюхалась.
Настоящие, свежие, пахнут летом и медом.
За соседней кассой Света, молоденькая практикантка, захихикала и что-то зашептала напарнице. Мария Витальевна метнула в их сторону испепеляющий взгляд.
— Ну так что, Мария Витальевна, — Василий наклонился ближе, понизив голос. — Может, в субботу в парк? Погода будет хорошая. Я пирожков с собой принесу, устроим пикник.
Она обычно отнекивалась, придумывала отговорки. Но сегодня цветы пахли так головокружительно, а в его глазах было столько надежды...
— Ладно, — выдохнула она, не веря собственным словам. — В парке у фонтана. В два часа.
— Буду ждать! — он просиял так, будто выиграл в лотерею, подмигнул и направился к выходу.
Мария Витальевна проводила его взглядом. Что-то внутри нее ожило, зашевелилось после долгой спячки. «Дура ты старая», — сказала она себе. Но цветы все-таки поставила в пластиковый стаканчик с водой рядом с кассой.
В субботу она впервые за много лет достала из шкафа платье. Василий ждал у фонтана с термосом и пакетом домашних пирожков. Они гуляли по парку, мужчина рассказывал ей смешные истории со стройки, где работал. Она поймала себя на том, что хохочет, искренне, без привычной желчи.
— Знаете, у вас такая красивая улыбка, — сказал он вдруг. — Почему так редко улыбаетесь?
И тут ее прорвало. Мария Витальевна рассказала ему все, про жениха Славика, про подругу Танюшку, про сбежавшую невесту в нелепом белом платье на ступеньках ЗАГСа. Про насмешки и шепотки за спиной, а потом и одиночество, которое она выбрала сама, назло всем.
Василий слушал и не перебивал. Затем взял ее за руку осторожно, будто боялся спугнуть.
— У меня тоже... Не сложилось, — произнес он тихо. — Моя жена и дети... Они погибли в автокатастрофе. Пять лет назад. Я был за рулем.
Мария Витальевна вздрогнула. Его рука в ее ладони вдруг показалась такой беззащитной, она осторожно сжала его пальцы.
— Давайте погуляем еще немножко? — предложила она. — Тут недалеко есть скамейка с видом на пруд.
Они стали встречаться. Каждый день после смены он ждал у магазина, иногда с цветами, порой просто со своей открытой улыбкой. Василий оказался хорошим слушателем и удивительно приятным собеседником. Впервые за долгие годы Мария Витальевна начала чувствовать себя женщиной. Желанной, нужной, а не просто приложением к кассе.
Через месяц, когда они сидели у нее на кухне, он вдруг замялся.
— Маша, тут такое дело... — он гонял по тарелке кусочек котлеты. — Меня с квартиры выгоняют. Хозяин продает ее. А новую я пока найти не могу.
— И что ты думаешь делать? — спросила она.
— Да я ничего... — он вздохнул. — Перекантуюсь как-нибудь. Может, в общежитие какое-нибудь...
Она смотрела на его поникшие плечи, и внутри что-то переворачивалось. Он столько пережил, столько боли вынес, а теперь еще и это.
— Переезжай ко мне, — сказала она прежде, чем успела подумать. — Временно, пока не найдешь что-нибудь подходящее.
Он поднял на нее удивленные глаза.
— Ты уверена? Я не хочу тебя стеснять...
— Да брось, — она махнула рукой с деланной небрежностью. — Квартира большая. Места всем хватит.
Он переехал на следующий день с одной спортивной сумкой и пакетом продуктов. Жизнь вдруг наполнилась новыми звуками, его шагами, звяканьем посуды, когда он мыл тарелки, шумом воды в ванной.
Даже кот Барсик, обычно недоверчивый к чужакам, быстро признал Василия своим и теперь с одинаковым удовольствием устраивался и на коленях хозяйки, и на руках гостя.
Мария Витальевна ловила себя на том, что торопится с работы домой. А однажды кассирша Света, та самая хихикающая практикантка, сказала ей:
— Мария Витальевна, а вы как-то... Помолодели, честное слово!
И впервые за все время работы в «Ромашке» она не нагрубила в ответ.
В конце второго месяца совместной жизни Мария Витальевна начала замечать странности. Василий, такой внимательный и заботливый поначалу, стал пропадать по вечерам.
– Задержался на шабашке, — объяснял он, возвращаясь домой за полночь, от него слегка пахло пивом.
Или:
– Да с мужиками посидели после работы, обсудили дела, я ж прораб.
Но денег при этом не приносил.
Нет, Мария Витальевна не была меркантильной. Просто... Странно это все выглядело. Квартплату делить он не предлагал, хотя она намекала. Продукты покупала сама, да и платили мужчине явно не как прорабу, а как простому работяге.
— Вась, а когда ты свою квартиру-то искать начнешь? — спросила она как-то за ужином, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно.
Он замер с вилкой у рта. Потом криво усмехнулся.
— Ты меня уже выгоняешь, что ли?
— Да нет, что ты... — она смутилась. — Просто ты говорил, что временно. Вот я и подумала...
— Маш, ну тебе со мной плохо, что ли? — он вдруг встал, обошел стол и обнял ее сзади за плечи. — Нам же хорошо вместе, правда? Я вот думаю, может, нам вообще...
Зазвонил его телефон. Василий резко выпрямился, глянул на экран и нахмурился.
— Я отвечу, — он схватил телефон и быстро вышел на балкон, плотно прикрыв за собой дверь.
Мария Витальевна сидела на кухне, механически помешивая остывающий чай. Кто ему звонит в десять вечера? И почему нельзя говорить при ней?
Мария вздохнула. Может, и правда у нее просто чрезмерная тревожность? Ведь ей действительно хорошо с ним, не так одиноко. Когда Вася рядом, в груди разливается тепло — забытое, почти незнакомое чувство. А его прошлое... Что ж, у всех оно есть, у кого-то более тяжелое. Потерять семью в аварии — страшный удар. Неудивительно, что он до сих пор не пришел в себя окончательно.
— Ну все, извини, — Василий вернулся на кухню, но телефон почему-то держал в руке, а не положил обратно в карман. — С работы звонили, завтра надо пораньше быть.
— Что-то часто тебе стали звонить по вечерам, — не удержалась она.
— Аврал на объекте, — он равнодушно пожал плечами. — Сдача скоро, все на нервах.
Следующая неделя не принесла облегчения. Василий стал чаще шептаться по телефону, несколько раз она слышала, как он говорил:
– Не могу сейчас... Да, я понимаю... Потерпи немного.
А когда она входила в комнату, резко менял тему.
Мария Витальевна чувствовала, как внутри нарастает тревога. Вот так и тогда было, перед свадьбой. Славик вдруг стал отстраненным, рассеянным. А она, дурочка, думала, что это предсвадебный мандраж. Выяснилось, что нет, просто ее подруга оказалась в постели жениха, а Маша отошла на второй план.
В среду Василий ушел рано, забыв мобильный телефон на тумбочке. Мария Витальевна долго смотрела на темный экран, борясь с собой. Нехорошо это — лезть в чужой телефон. Да и пароль наверняка стоит.
Она взяла телефон, и в этот момент экран мигнул — входящий вызов. «Любимая».
Комната покачнулась. Мария Витальевна тяжело опустилась на стул, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Словно во сне, она провела пальцем по экрану.
— Алло, — ее голос звучал хрипло, будто чужой.
— Василий! — женский голос звенел от напряжения. — Куда пропал?! Сказал, что уехал на заработки, но тебя видели в городе! Дети уже с ума сходят, спрашивают, где папа...
Мария Витальевна чуть не рухнула в обморок, она присела на край постели.
— А вы... Ему кто? — спросила она, уже зная ответ.
Женщина на другом конце провода замолчала.
— Я его жена, — наконец процедила она. — Мы восемь лет женаты. А вы кто?
Мария Витальевна почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
— Жена?! — выдохнула она. — Но он сказал, что вы с детьми погибли в автокатастрофе!
На том конце трубки повисла тишина, потом женщина тихо сказала:
— Снова, значит. Он уже третий раз так делает. Знакомится с одинокими женщинами, рассказывает эту историю, живет за их счет, а потом исчезает...
Мария Витальевна медленно опустила руку с телефоном. Перед глазами все плыло, а в груди будто образовалась черная дыра. Она-то думала, что самое страшное предательство в ее жизни уже случилось тогда, двадцать пять лет назад. А оказывается, можно упасть еще ниже.
Надо было что-то делать. Сейчас, немедленно.
Она встала, пошатываясь, дошла до гардероба и распахнула дверцы. Там были его вещи, немногочисленные, но уже прочно обосновавшиеся среди ее аккуратно развешанных блузок и юбок. Она сдернула с вешалок рубашки, смахнула с полок носки и трусы, вытряхнула из ящика бритвенный станок и лосьон после бритья.
Ярость накатывала волнами. Мария Витальевна яростно запихивала его вещи в мусорные пакеты, а в голове мелькали картинки: вот он улыбается ей в первый раз у кассы, держит за руку в парке, вносит свою сумку в ее квартиру...
«Поверила, дура старая!» — мысленно бичевала она себя. — «Поверила, что кому-то нужна!»
Последним в пакет полетел злосчастный телефон.
Мария Витальевна закончила собирать вещи, выставила пакеты за дверь квартиры и на минуту замерла, переводя дыхание. Что дальше? Просто вышвырнуть его барахло – этого мало. Нужно, чтобы он больше никогда...
Она решительно схватила телефон и набрала номер слесаря, который когда-то ремонтировал ей замок.
— Аркадий Семенович? Это Самойлова, квартира двадцать семь. Мне нужно срочно поменять замок. Да, сегодня же. Нет, не могу ждать до завтра. Сколько? — она поморщилась, услышав цену, но кивнула. — Хорошо, приезжайте.
Через два часа входная дверь щеголяла новым блестящим замком. Мария Витальевна заперлась изнутри, задернула шторы и выключила телефон. А потом села на кухне и тупо уставилась в стену.
«Ну и зачем все это было», — думала она.
— «Для чего этот спектакль, эти комплименты, эти...» — она запнулась даже в мыслях. — «Поцелуи?»
Денег она ему практически не давала, за квартиру платила сама, зарплата у нее не ахти, не олигарх какой-нибудь. Зачем было старательно охмурять немолодую кассиршу ради... Чего?
Вечерело. От усталости и переживаний глаза слипались. В дверь не звонили, и Мария Витальевна подумала, что, может быть, пронесло, он не вернется. Еще бы, вещи за дверью, явный сигнал...
Ближе к десяти вечера раздался звонок в дверь. Мария Витальевна вздрогнула, но не двинулась с места. Звонок повторился настойчивей, дольше. Затем послышался стук и голос Василия:
— Маш, ты что, замки поменяла? Открой, давай поговорим...
Она молчала, впиваясь ногтями в ладони. Говорить, а о чем? О том, как он врал ей все эти недели? О несуществующей погибшей семье? О его настоящей жизни с женой, которая ждет дома?
— Маш, ну что за детский сад! — его голос звучал раздраженно. — Открой, я все объясню!
Объяснит, как же... Мария Витальевна прикрыла глаза. Сейчас впустить, и он снова начнет врать с этими своими честными глазами. А она снова поверит, потому что... Хочется обманываться. Просто ради кого-то рядом… Без этого вселенского одиночества.
— Ты ведь говорил, что у тебя нет дома? — она подошла к двери, но не открыла. — Ну так теперь это правда.
За дверью повисла тишина. Потом послышались удаляющиеся шаги.
Ночь она провела без сна, таращилась в потолок, курила на кухне. А ведь бросила много лет назад, но от Васи осталась начатая пачка. И бесконечно прокручивала в голове их встречи. Как она могла быть такой слепой?
Утром, еле держась на ногах от недосыпа, Мария Витальевна поплелась на работу. Около подъезда ее ждал сюрприз, Василий, сиротливо сидевший на лавке. Она увидела его издалека и замедлила шаг. Вторую заключительную часть дописываю, опубликую сегодня в 18.30